В Воронеже есть только один частный приют для бездомных собак. Остальные - для передержки

История приюта семьи Шамариных началась с середины 90-х годов. Зимой 96-го их маленький сын нашел на мусорке троих новорожденных щенков. Отец принес их домой, укутал и поведал жене Марине о находке. Что делать с малышами думали недолго: убийство даже не рассматривалось как вариант – волновались за сына. Так и получилось, что Марина месяц выкармливала малышей детским питанием из пипетки. Чуть позже семье уже целенаправленно принесли четверых котят. Выходили. Раздали.

Тогда еще Шамарины жили в небольшом симпатичном коттедже из красного кирпича, прямо напротив сегодняшнего жилища и одновременно приюта для собак. Юрий держал мастерскую «развал-схождение», ездил на Мерседесе. Было все, чего хотели. Но вдвоем: и Юрий и Марина мимо сиротливых брошенных домашних животных проходить не могли. То жена принесет домой «несчастную собачку», то муж. Ругались друг на друга и все равно носили – жалко, как оставить? Тем более начался отстрел собак

«От них выгоды никакой, а для души! – улыбается Шамарин в синем грязном комбинезоне, ласково гладя прыгающих вокруг собак. - Товарищи всегда спрашивали: зачем тебе это? Когда животных было 10-12, то еще радостно приходили в гости. Чем больше становилось собак – тем меньше товарищей. Клиенты на дорогих машинах тоже потихоньку исчезли. В итоге клиентура разошлась и работников осталось только двое. Между тем финансовое положение заметно ухудшилось. В итоге дорогую машину продали, купили подешевле. Дом тоже пришлось продать, в том числе ради моей операции. А на свободные деньги строили хорошие будки собакам».

Но самое главное, что изменилось – не окружение Шамариных, а их ценности. Пришлось урезать свои потребности ради других. А отказывать себе приходится существенно.

Все собаки живут на большом дворе. Отдельно старые и больные, щенки с мамашками, новенькие и даже семейные. На цепи только один старый алабай – Лобашенька зовет его Юрий и ласково трепет по загривку. Мне близко подходить запретил – пес агрессивный к чужим. Даже к Юрию год привыкал. Все по возможности разделены как в человеческом обществе – по характеру, интересам, возрасту и состоянию здоровья. Несколько лет назад, когда собаки перестали помещаться на внутреннем дворе, Шамарин оградил территорию под склоном, на котором стоит дом. До этого на ней почти полвека была свалка. Соседи и другие волонтеры помогли вывезти мусор.

Тем временем муниципальные и федеральные власти игнорируют обращения Шамариных с просьбой создать официальный приют для бродячих собак с середины нулевых и дают лишь отписки:

«Действующее федеральное законодательство не регулирует вопросы отлова бродячих животных, их содержания и стерилизации. Создание необходимого количества приютов для домашних животных требует огромных финансовых средств, которыми администрация городского округа, к сожалению, не располагает. Необходимо принятие Воронежской областной Думой закона «О содержании безнадзорных животных».

Ранее, в 1999 году в стране планировалось принять федеральный закон «О защите животных от жестокого обращения». Он  прошел все чтения в Госдуме и получил одобрение Совета Федерации. Однако после сложения полномочий президента Ельцина, Владимир Путин, в числе своих первых действий на посту президента Российской Федерации, 3 января 2000 года наложил вето на Закон с формулировкой «закон не имеет собственного предмета правого регулирования».

Конечно, подвижек нет и на региональном уровне.

С 2004 года Юрий стал обращаться в управу Железнодорожного района с просьбой создать приют на окраине города, чтобы соседям не мешать, да не смущать умы мимо проходящих людей. Когда искал помощи – обошел все местные партии. Вступил в ЛДПР, юристы оттуда помогли написать обращения тогдашнему мэру Воронежа Борису Скрынникову, губернатору Владимиру Кулакову, по очередности президентам Владимиру Путину и Дмитрию Медведеву. В 2010 году ЛДПР выдвинули Шамарина кандидатом в депутаты городской Думы.

- Зачем? – переспрашивает мужчина. – Я думал, что мне помогут таким образом. А те, кто помог баллотироваться, все равно знали, что мне деньги не нужны, зато за мной стояли люди, которые ради меня голосовали за ЛДПР. Но прок в этом политическом деле все же был – узнал, что на свете есть такие негодяи… И говорить об этом я совсем не боюсь».

А все же те, кто оказывает помощь собачьему приюту, находятся. То еду собакам привезут, то забор построят.

- Бывает, ложишься спать, а в кармане десятка. Ладно, сам перебьешься  картошкой, а собак чем кормить? Вдруг в 10 часов вечера кто-нибудь звонит и говорит: «Сейчас мешок крупы привезу».

Когда просил построить забор вокруг дома, чтобы люди не жаловались и собаки не выбегали, чиновники, на прием к которым записывался Шамарин, брали больничные, лишь бы не видеть его.

А однажды пришел в городскую администрацию. И одна сотрудница в обмен на то, что в приют заберут ее старую собаку, обнесла территорию забором за свой счет. Только представляться она не любит – на работе могут не понять, если узнают о ее добродетели.

Официально зарегистрировать нахождение приюта на обнесенной территории не получилось, равно как и отдать ее во временное пользование. В Роспотребнадзоре Воронежской области заявили, что прибрежная зона водохранилища является санитарной. Тем не менее неофициально приют находится здесь с 2009 года. За это время Шамарина лишь однажды вызвали в кадастровую палату и оштрафовали на 500 рублей. Теперь прокуратура молчит. Нет реакции и от санитарно-эпидемиологической службы города, куда поступают жалобы от некоторых соседей Юрия.

Единственное объяснение этому от владельцев приюта – власти не хотят связываться, ни с самими собаками, ни с их невольными соседями.

Шамарин говорит: «Мне всего-то нужно, чтобы животных не отстреливали, чтобы был приют и при нем один-два ветеринара. Все. Я не могу адекватно реагировать на заявления вроде того, что воронежские бригады по отстрелу животных направлены для обучения в Москву. Это не только негуманно, но и неэффективно, например, застрелят 10 собак, а пишут – 20. Собаки-то разбегаются, щенятся. Меньше их не становится. Они тоже учатся выживать. И опять же – чему учат детей? А как же учение о любви и милосердии? Не каждый будет химиком, математиком, банкиром, но жалость в душе должна быть. Если ее нет, то отсюда идет и отсутствие сострадания к людям, которые находятся рядом, даже к родственникам. Например, соседские подростки периодически натравливают своих стаффордов на наших собак. Так загрызли уже шестерых. «Санитары леса» - называют их хозяева».

В это время у Юрия снова звонит телефон. Понимаю, что на той стороне просят забрать двоих щенков. Мужчина для проформы сопротивляется, но отказать не может и в итоге соглашается принять их у себя. Говорит, если он не возьмет, то их отдадут в деревню, а там жизнь еще хуже. «Сидят годами на цепи, перед ними миска, отполированная от языка и солнца. Пусть лучше мне будет тяжело, чем 50 собакам», - признается он.

- Бросить это дело я не могу, хотя уже тяжело, потому что я упертый и животные мне не безразличны. Я бы сам жизнь отдал в обмен на то, чтобы их не убивали, - заключает Юрий, держа в руках очередное обращение за помощью в районные управы Воронежа. В недалеких планах – отправка писем в иностранные посольства в Москве. Он еще верит в то, что дружеские государства могут повлиять на жестокое обращение с животными в России. Но вероятность этого крайне мала до тех пор, пока эвтаназию поддерживает большая часть населения страны.  А таких чудаков как Шамарин, которые проповедуют учение о любви и милосердии катастрофически мало.