Стороны громкого суда «Маслова против правительства Гусева» прокомментировали первый раунд

Ленинский райсуд Воронежа частично удовлетворил иск бывшей замруководителя департамента труда Елене Масловой к правительству Воронежской области.

Антикоррупционный доклад, на основании которого чиновница была уволена губернатором Гусевым «в связи с утратой доверия» признали содержащим недостоверную информацию. Но суд не восстановил Елену Маслову в должности, а также не назначил ей компенсации морального вреда.

Напомним, уголовное дело в отношении чиновницы Масловой СКР по региону возбудило по подозрению в злоупотреблении должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ). Ранее приговором Бобровского районного суда был осужден индивидуальный предприниматель Гулиев Арзуман Гейбат оглы - за организацию незаконной миграции. В ходе расследования было установлено, что предприниматель Гулиев имел общение с Масловой. Но товарно-денежных отношений между Масловой и Гулиевым выявлено не было. 26 июля в кабинете Масловой были проведены оперативные мероприятия, в ходе которых были изъяты документы. Приглашенная к следователю чиновница не отрицала факт разговоров с Гулиевым, что и было оформлено как явка с повинной. Однако Александр Гусев уволили Елену Маслову (изначально губернатор и был указан ответчиком в иске) на основании доклада антикоррупционного управления облправительства, содержащего якобы незадекларированные миллионы, происхождение которых чиновница «не смогла обосновать».

«Блокнот Воронеж» узнал раньше губернатора и его правительства об уголовном деле в отношении Елены Масловой. Когда было принято решение о её увольнении, собеседники издания в облправительстве удивились, что губернатор «легко сдаёт своих». Были также высказаны мнения о том, что Маслова назначена крайней, а следствию стоит присмотреться к главе департамента труда Юрию Баю.

Пока истец планирует обжаловать решение районного суда, «Блокнот Воронеж» предоставил всем сторонам процесса возможность прокомментировать первый раунд судебного противостояния.

Источник в региональной власти обратил внимание на два, по его мнению, ключевых аспекта:

- Первый аспект заключается в том, что Елена Маслова пока неудачно выступила в роли жертвы, она трижды меняла свои показания по поводу пресловутых миллионов. Сначала заявила КП-Воронеж, что скромно обеспечена, пригласила к себе домой, посмотреть, как она живёт. Потом сказала, «это были кредиты». И третий вариант – деньги родственников, это она сумела доказать в суде.

Второй аспект - это сам факт признания общения с осужденным Гулиевым. Фактически решение суда первой инстанции льёт воду на мельницу уголовного дела. Утверждать со стороны Масловой, что она просто консультировала Гулиева как своего знакомого – это также наивно, как трижды менять показания по обнаруженным антикоррупционной проверкой деньгам. Что касается главы департамента Юрия Бая, то по поводу его роли в данном деле пока никакой информацией не располагаю.

В свою очередь Елена Маслова дала подробный комментарий, отчасти поясняющий аспекты, затронутые представителем областной власти:

- Подчеркну, что основанием для моего увольнения послужил доклад управления по профилактике коррупционных и иных правонарушений областного правительства. Он состоял из двух частей.

В первой содержалась информация о незадекларированных в 2016-2018 годах 7,7 млн рублей. И именно на основании этого был сделан вывод об увольнении в связи с утратой доверия, который применяется «в случаях сокрытия доходов, имущества, источники происхождения которых служащий не смог пояснить или стоимость которых не соответствовала его доходам». Эта часть доклада признана судом недостоверной: его авторы не учли получение мною кредитов и заемных средств от родственников, а также перечисление средств между своими счетами и картами. Все займы свыше 500 тысяч рублей, как это положено, были задекларированы. Никаких оснований утверждать, что у меня имелись какие-либо доходы, источник происхождения которых я не могла пояснить, или что мною были представлены заведомо недостоверные или неполные сведения, у авторов доклада не было. В ходе судебных заседаний на основании выписок из банковских и кредитных организаций я доказала (и суд эти доказательства принял), что мой фактический доход не превысил заявленного в декларациях, а 7,7 миллионов оказались мифом, который растиражировали СМИ.

Во второй части доклада речь шла о возможном конфликте интересов. Между тем, работая в департаменте труда и занятости населения, я не предпринимала никаких действий, которые могли бы быть истолкованы как конфликт интересов. Вопреки утверждению на суде представителя правительства, я не получала «системных транспортных услуг» от А. Гулиева, поскольку, во-первых, поездки не были обусловлены моим служебным положением, во-вторых, в период с 2016 по 2018 гг. он подвозил меня всего три раза (та еще «системность»!), все - по собственной инициативе. Содержащийся в докладе вывод о том, что я «оказывала содействие гражданину Гулиеву» по включению неких людей в госпрограмму по переселению бывших соотечественников, не является обоснованным. Ни с точки зрения законодательного определения личной заинтересованности, ни с точки зрения возможности повлиять на принятие положительных решений. Представитель правительства утверждал, что А. Гулиев обещал, что «в последующем отблагодарит» меня. Но это утверждение голословно! Материалы дела, включая представленные стенограммы разговоров между мной и Гулиевым, не содержат никаких доказательств этого утверждения.

Из представленных суду представителем правительства протоколов заседаний комиссии по рассмотрению анкет участников программы переселения соотечественников не следует, что я каким-либо образом способствовала принятию комиссией положительных решений по тем лицам, в отношении которых позже приговором Бобровского районного суда был установлен факт предоставления от их имени документов, содержавших недостоверные сведения.

На основании чего тогда можно было утверждать, что в моих действиях имелся конфликт интересов, который мог бы послужить основанием для применения в отношении меня дисциплинарного взыскания в виде увольнения?

Остаются и другие вопросы… Почему мне при подготовке доклада не дали возможности представить пояснений по якобы выявленным фактам? Почему доклад готовился в «пожарном порядке»? Ответчик со стороны правительства на суде подтвердил, что доклад готовили, пока я была в больнице. О том, что в распоряжение управления правительства в это время поступили документы, послужившие основанием для доклада, я не знала. Интересно, что первоначально, представитель ответчика настаивал (причем, письменно), что меня в этот период несколько раз приглашали в правительство для пояснений, но в ходе судебных заседаний стало понятно, что эти «факты» - плод фантазии авторов доклада. Документы из банков и кредитных организаций о моих счетах и картах были в распоряжении проверяющих. Почему они не увидели очевидных вещей (например, полученных кредитов)? Может быть, просто не захотели увидеть?

Итак, точку ставить явно рано. Но уже понятно, что доклад, на основании которого я лишилась работы, да ещё и в связи с утратой доверия, содержит гораздо больше недостоверных и неполных сведений, чем справки о моих доходах за 2016-2018 годы.

Адвокат бывшей чиновницы Николай Алимкин дал свою оценку процессу и сообщил о предпринимаемых действиях:

- Соглашаясь на участие в качестве представителя истца, я, конечно, отдавал себе отчёт в том, что, независимо от качества правовой позиции, судиться с правительством Воронежской области - это как играть шахматную партию черными фигурами, да ещё и без ферзя.

Однако при этом я надеялся, что в ходе рассмотрения дела наши оппоненты будут руководствоваться действующими законами и процедурами. Но, к сожалению, пока получилось так, что моим оппонентам из правительства больше нравится нормативный акт, принятый за сто лет до возникновения Воронежа. Я имею в виду «Молот ведьм».

Известно, что процесс доказывания тогда был существенно проще.

Но за более чем 400 лет правовая наука прошла некоторый путь. И, в частности, для признания человека виновным в совершении коррупционного проступка, который может стать причиной увольнения, письма даже такого уважаемого человека как начальник следственного управления СК по Воронежской области К.Э. Левит, по моему мнению, не достаточно. Суд первой инстанции с нашей позицией согласился лишь наполовину. Хотелось бы надеяться, что областной суд внемлет нашим доводам, основанным, в том числе, на обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации.

Виктор Лиходзиевский