Упал в люк и умер: как люди растворяются в каменных джунглях Воронежа и кто приходит на помощь

Осень – разгар сезона грибов. Сейчас на территории Воронежской области можно обнаружить подберезовики, подосиновики, вешенки, лисички. Многие не отказывают себе в удовольствии отправиться на тихую охоту в лес. Однако далеко не все потом возвращаются обратно. Именно поэтому вместе с тем это время считается и сезоном исчезновений людей. Уйдя в чащу и потеряв ориентиры, человек может запаниковать, заблудиться и даже погибнуть. Не менее опасен, чем лес, город. Пропавший может просто раствориться посреди улицы мегаполиса. У нас в регионе есть люди, которые готовы бросить все и примчаться на помощь – это волонтеры поисково-спасательного отряда «ЛизаАлерт» в Воронежской области.

«Блокнот Воронеж» встретился с представителями отряда в той обстановке, в которой ведутся большинство поисков. Темнота, холод, ветер, а вокруг – лес. О том, с чего начинается любой поиск, как определяется территория для выезда, почему пропадают подростки смотрите и читайте в нашем материале.


Главное в отряде – невероятно мужественные и неравнодушные люди, которые готовы с огромной самоотдачей прийти на помощь. У каждого своя работа, свои увлечения, свои домашние и семейные заботы, но всех их таких разных объединяет одно – желание помочь нуждающимся. И поисковый отряд может собрать в одном месте столько разных людей. 

Нам удалось пообщаться с некоторыми из них. Наталья, позывной «Муха-Цокотуха», вступила в отряд в 2017 году. Фактически в Воронеже тогда он и был основан - после страшной гибели 3-летнего мальчика по имени Артем. Наталья стояла у истоков движения, а сейчас является региональным представителем поисково-спасательного отряда «ЛизаАлерт» по Воронежской области. 



– Откуда вы узнаете, что кто-то пропал? Как к вам поступают заявки?

– Спустя пять лет мы заявки получаем откуда только возможно. Во-первых – это полиция. У нас настолько сейчас налажены отношения, что пишется заявление, и мы уже в курсе. Во-вторых, знают уже родственники об отряде. То есть, если сравнивать 2017 год и 2022, то в 2017 у нас было 120 заявок, а сейчас 550 в год. Это не значит, что люди теряются больше, это значит, что люди знают, куда обращаться, помимо полиции. Это интернет-ресурсы, это друзья, социальные сети, также от следственного комитета получаем, от МЧС, «112» и так далее.

– Раньше я думала, что все наоборот – волонтеры сами передают информацию в полицию и другие органы.

– Нет четкого алгоритма. Бывает такое, что к нам поступает заявка, мы уже отправляем в полицию, или в полицию поступает, а они уже отправляют к нам или самостоятельно передают. Здесь самое основное, чтобы не было потеряно драгоценное время, чтобы закрыть заявку этими заветными буквами «Найден жив».

– Какие действия у отряда после получения заявки? С чего начинается любой поиск?

– Как только к нам поступает заявка, идет поиск инфорга (информационного координатора, – прим.ред.), кто готов прозвонить. Прозваниваются родственники для понимания, как действовать и какой это будет поиск – актив, автономные задачи или просто социальные сети. Потом прозванивается полиция. Исходя из совокупности всей информации, уже инфорг принимает решение, как дальше действовать: выезжаем, работаем автономно или через социальные сети. 

– У кого какие задачи в отряде? 

– Начнем с того, что существуют инфорги. Они у нас сидят в тылу, потому что всегда находятся дома и ведут поиск из дома. Они курируют, координируют, мы их называем "восьмирукий семикрыл", потому что они все и везде должны успевать. И собирать экипажи, и печатать ориентировки, и отслеживать комментарии, свидетельства и так далее. Также есть старший на месте, тот, который курирует именно на месте поиск, он выезжает. Есть старшие поисковых групп, которые ведут группу в лесу или в городе. Есть просто поисковики, которые в будущем становятся старшими поисковых групп, старшими на месте и так далее. У нас есть очень много старших направлений, за счет чего алгоритм отряда соблюдается. Это старшее направление новичковое, старшее направление профилактики, старшее направление связи и так далее. Можно перечислять бесконечно. За счет этого как раз-таки в отряде держится структура и соблюдается дисциплина.

– Какая структура внутри отряда? Кто в него входит? Я знаю, у вас есть «лисы», «ветры», что это такое?

– Да, у нас есть названия групп. Если это группа поисковиков со старшим поисковой группы, то это «лиса», если это группа на машине, то это «ветер». 

– В каких случаях принимается решение о выезде?

– Выезд – это когда ребенок, когда бабушки и дедушки дементные, когда люди с какими-то диагнозами и с проблемами со здоровьем. Это однозначно выезд.

– Расскажите об остальных вариантах поисков, помимо выездных.

– Есть инфопоиск, когда работа ведется через соцсети, когда нам помогают СМИ, когда к нам поступают свидетельства. Мы отрабатываем свидетельства и отправляем автономные группы. Если это давний поиск, более недели, то тут мы потихоньку работаем по соцсетям и отрабатываем свидетельства.

– У каждого члена отряда есть основная работа. Кто все эти люди, которые готовы сорваться в любой момент и поехать искать незнакомого человека?

– Начнем с того, что все это неравнодушные люди. У нас есть и инженеры, и ветеринарные врачи, и работники детского сада, и домохозяйки. Настолько отряд сближает и совмещает столько профессий, мне кажется, в обычной жизни невозможно сплотить такое количество. Самое главное, здесь находишь тех самых людей, которым не все равно. 

– Как совмещается работа с деятельностью в отряде? 

– Как правило, выезды бывают вечерние, потому что люди находятся на работе, не всегда получается отпроситься, ну и не всегда, возможно, понимает руководство, потому что работа – работой, а это хобби. Поэтому в основном у нас поиски после 17 часов вечера. Как правило, если утренняя заявка, инфорги до вечера ведут информационную работу. Может быть такое, что в процессе информационного поиска поиск закрывается и, соответственно, все остаются дома. Это очень здорово. Это, наверное, самый лучший поиск, который не начался. А так, после работы - в ночи, а после ночи - на работу. 

– Любой желающий может стать частью отряда? Как это происходит?

– В отряд можно попасть разными способами. Первый – это заявка на горячую линию (8 (800) 700-54-52), в дальнейшем связывается старший новичков. В социальных сетях могут написать в группу. Вот буквально у нас сейчас три человека за вчера пришло, потому что написали в группу в сообщениях. Может человек приехать на поиск и потом принять для себя решение, что он реально остается. После этого уже идет инструктаж, рассказываем, что у нас есть, как можно помогать, что можно помогать не только выезжая, но и из дома. Если есть 20 минут свободного времени, в принципе, это тоже может помочь закрыть поиск. Прозвон больниц или сделанный репост. Варианты того, как приходят в отряд, очень разные.

Еще есть мотивационные видео. Есть такой фильм Звягинцева, может быть вы смотрели, «Нелюбовь». На самом деле он очень многих впечатляет, и после этого приходят в отряд. Потом они уже смотрят другие ролики. Также кто-то кому-то рассказал, кто-то с собой взял или у кого-то пропал родственник, мы его нашли. У нас есть такие примеры яркие. Они остаются в отряде, помогают, понимая, что это действительно важно и нужно. 

– Как вы лично поняли, что хотите помогать людям, хотите искать пропавших людей?

– Наверное, большая часть людей, которая попадает в отряд, они приходят после трагических поисков детей. И мой случай - не исключение. Это тот самый поиск, который запомнился навсегда. Поиск двух Артемов в Тербунском районе в 2017 году, наверное, никого не оставил равнодушным (В 2017 году Липецкую область потрясло сразу два исчезновения маленьких мальчиков 3 и 4 лет, случившиеся в мае и июле. В обоих случаях к поискам подключались сотни волонтеров, сотрудников МЧС, правоохранителей и простых людей, была задействована спецтехника. Но в конечном итоге оба ребенка были найдены мертвыми спустя несколько дней поисков, – прим.ред). Поэтому после этого образовались отряды Тамбова, Липецка и Воронежа. Тот поиск дал понять, что именно сейчас это необходимо.

– Как вы тогда попали на поиски?

– На тот момент я была в декрете. У меня мама живет в Тербунах. Ребенок был маленький, всего годик. Когда первый Артем пропал, я помогала информационно, а когда второй пропал, получается, в июле 2017-го, я приняла решение, что пора выезжать. Ребенок был оставлен на маму, а мы с сестрой выехали. И вот с тех пор появился отряд в Воронеже, мы его развивали, растили. Тогда в 2017 году я даже не могла подумать, насколько он может быть крут, как сейчас. Я не думала, что получится собрать вот таких людей, как сейчас. Это на тот момент была прямо мечта.

– Сколько сейчас человек в отряде?

– Численность отряда со всеми людьми, которые и выезжают, и не выезжают, около 200 человек. Но актив, постоянный костяк, это 50 человек. Как правило, когда наступает сезон, нам не хватает людей. Это самый главный ресурс, в котором мы нуждаемся. Сезон начинается весной, в апреле, и заканчивается в ноябре, когда проходят все грибы. Тогда мы немножко выдыхаем. Но это не значит, что у нас поисков не бывает, они становятся немного реже, это больше город. К сожалению, в городе тоже погибают люди. И мы продолжаем находиться в тонусе. Мы запускаем ночные патрули. Бывает такое, что пожилые люди теряются, не только пожилые, но и в среднем возрасте, и могут замёрзнуть на улице. Поэтому у нас, как и во многих регионах, есть идея, что в зимнее время, когда мороз ниже -15 градусов, у нас выезжают ночные патрули. 

– Казалось бы, в городе, тем более в мегаполисе, не настолько опасно, как в лесу. Неужели люди могут погибнуть посреди улицы?

– У нас было несколько случаев. В основном это пожилые люди, если у них деменция, провалы в памяти, они просто замерзали. Ведь в городе не меньше опасностей, чем в лесу. Открытые люки никто не отменял. У нас был случай, когда мужчина без каких-либо сопутствующих заболеваний погиб, потому что попал в люк, травмировался и замерз. Слава богу, с детьми таких случаев не было. Если говорить про детей, то тут надо больше проводить профилактических мероприятий, как мы это делаем в дошкольных учреждениях. Это очень важно для того, чтобы предотвратить детские трагедии.

– В последнее время участились случаи исчезновений подростков. С чем это связано? 

– Когда запустили отряд, Воронежская область считалась одним из регионов, где теряются больше всего подростков. Мы пока не определили, почему, но ковид тоже внес свои коррективы. Дети подростки предоставлены сами себе. Дистанционное обучение ведет к разложению дисциплины. Юношеский максимализм тоже никто не отменял – "с уверенностью в том, что я справлюсь, я ухожу из дома".

То есть определенной причины не было. Слава богу, они все находились живыми. Случаи бывают. В основном – непонимание в семье, как им кажется. Может быть, ссора, которая для родителей, возможно, не важна и не так заметна, а для подростка имеет большое значение. Очень много моментов, зависящих именно от семейных обстоятельств. 

– Как искать подростка, если он, например, сбежал к друзьям?

– На самом деле, когда пропадают подростки, друзья всегда знают, где их искать. Всегда! Это 100-процентная информация! Как правило, поначалу мы не выкладываем ориентировки. Это вообще отдельный тип поиска, тут немножко по-другому действуем. Если у нас дети и старики - мы сразу выкладываем ориентировки для получения свидетельств, то здесь нет. Подростки пользуются интернетом очень активно, могут увидеть ориентировку и спрятаться так, что мы их не найдем. Это нам не на руку, поэтому мы берем какой-то тайм-аут для того, чтобы отработать всех друзей в интернете. Как правило, они знают, где пропавший. Туда отправляем полицию и родственников, и поиск закрывается. Если подросток уезжает – тут уже немножко сложнее. Здесь, как правило, родители уже не знают тех друзей, которые находятся в другой области. Тогда уже выгладываем ориентировку, работаем в информационном режиме.

Дмитрий, позывной «Кондрат», вступил в отряд в 2019 году, сейчас является старшим по двум направлениям – обеспечения и связи. 



– Как вы определяете территорию, где нужно искать человека?

– Есть места привязки. С помощью наших инфоргов создаются такие вещи, как прозвон. Благодаря этому у нас есть информация о потерявшемся, о его привычках, родственниках, друзьях, заболеваниях и так далее. Все это мы собираем у себя в голове, анализируем и уже принимаем решение, ставим приоритет на задачи – куда он мог, по нашему мнению, скорее всего уйти. Исходя из этого, ставим задачи поисковым группам, «лисам», и они уже уходят выполнять их.  

У нас есть база данных по всей России, где показаны поиски. В любой момент из любой точки страны и мира мы видим треки, где и куда ходили «лисы». Каждую «лису» можно отсмотреть. Задачи даются по квадратам территории. Когда происходит расклейка и люди на машинах патрулируют улицы и дороги на медленной скорости, у них задачи уходят за зону поиска. 

– Что происходит, если ночь закончилась, а человек до сих пор не найден?

– Под утро, когда «лисы» приходят с задач мы скидываем треки, наносим их на карту. Старшие поисковой группы отчитываются, рассказывают, что они видели, какие нюансы и особенности во время выполнения задачи были, что им показалось странным, требующим внимания, скажем так. Мы всю эту информацию аккумулируем. Под утро потом все разъезжаются, кто-то на работу, кто-то на учебу. Как правило, у нас остается время, чтобы заехать домой, обмыться, может быть, пол часика посидеть дома и дальше рабочий день.

У нас могут быть незакрытые задачи какие-то, или появиться новые задачи, новые вводные. Хорошо работают ориентировки, у нас появляются свидетельства. Люди звонят на нашу горячую линию, их переводят на инфоргов, инфорги уже отрабатывают эти свидетельства. Они понимают актуальны они или нет, и, исходя из этого, складывается следующий поисковый день. То есть, если появились явные предпосылки к тому, что следует продолжить активный поиск, то мы выезжаем следующим днем и продолжаем поиски. Если информации нет и новых задач нет, у нас поиск переходит в информационный, то есть в ожидание того, что сработают ориентировки, появятся новые свидетельства и так далее. Мы расширяем область поиска оклеиванием местности. Если в первый день мы оклеили, скажем, два-три ближайших населенных пункта или микрорайона, то на следующий день оклейка продолжается. Люди, у которых есть свободное время, берут автономные задачи, так называемые «автономы», они это делают. Сейчас мы уже второй сезон сотрудничаем с сервисами прокатов электросамокатов, спасибо им, помогают нам. С помощью этих самокатов наши поисковики объезжают какие-то места, которые надо оклеивать. Зона поиска расширяется, и мы смотрим, ждем результат. 

– Как вы поняли, что хотите искать пропавших людей? 

– Это было в 2019 году, когда я вступил в отряд. У нас много ребят, которые могут прийти по личным причинам, у кого-то пропадали родственники, друзья и так далее. У меня, к счастью, никто не пропадал, просто я захотел приносить обществу пользу и принял решение вступить в отряд, о чем не жалею.

Напомним, по принципиальной и неизменной позиции, отряд «ЛизаАлерт» не принимает денежные пожертвования ни в каком виде. Волонтеры практически все делают своими силами. Помочь отряду можно, купив оборудование, необходимое для поисков, а также бумагу и краску для ориентировок и т.д. В чем нуждаются поисковики можно посмотреть в их группе ВКонтакте.

Редакция издания «Блокнот Воронеж» выражает благодарность поисково-спасательному отряду «ЛизаАлерт» по Воронежской области за содействие, оказанное в подготовке материала.

Видео: Василий Воробьёв
Текст: Елизавета Мелякова

Новости на Блoкнoт-Воронеж