Воронежское объединение “ДВЕНЕОДНА”: “Будем делать шаманские танцы и проводить художественные ритуалы, чтобы “Коммуна” стала арт-центром”

Почему жизнь так быстро меняется? Можно ли успеть запечатлеть один миг? И что происходит с вещами и помещениями тогда, когда никто на них не смотрит? Воронежские художницы Алина Закурдаева и Марина Демченко в апреле прошлого года объединились в творческий союз “ДВЕНЕОДНА” и стали задавать себе такие вопросы и отвечать на них с помощью искусства. Что они успели “натворить” в Воронеже, почему художники должны зарабатывать на своих картинах и нужен ли покровитель провинциальным творцам, вы узнаете из интервью “Блокноту Воронеж”.

Как вы познакомились?

Марина: Мы вместе ходили в мастерскую к известному воронежскому художнику Алексею Загородных - вот там и познакомились. Сначала мы говорили про жизнь, затем про -искусство. Потом мы узнали, что у нас обеих мужья - гитаристы и заподозрили что-то неладное. Оказалось, мой муж покупал у Алининого гитару. Мы решили, что это неспроста и захотели что-то нарисовать вместе.

И первым вашим арт-объектом были “Два окна”. Расскажите, что это были за окна и почему вы решили сделать из них предмет искусства?

Марина: Однажды мы поехали на пленэр куда глаза глядят. Была весна 2015 года. Мы думали, куда отправиться: на природу возле реки, в “Белый колодец” или на заброшенный завод. И все-таки решили поехать на завод, потому что для нас это была необычная локация.

Алина: Это территория бывшего завода “Электросигнал”. Сейчас там мало что напоминает о его работе.

Марина: Мы увидели заброшенный двор; некоторые помещения здания были сданы в аренду, некоторые пустовали. Увидели окна в большом количестве, которые стояли у стены. Был солнечный день, поэтому в окнах были отражения света, деревьев, зданий. Мы стали обводить отражения акриловыми красками. Взяв два одинаковых окна, я стала рисовать на одном, Алина - на другом. Мы снимали этот процесс на видео и фотографировали. Получилось в итоге две картины, видео-арт, который я смонтировала, и фотографии процесса - как настоящее накладывается на живописную реальность. Кстати, когда мы выполнили эту работу, то поняли, что нам негде ее хранить. Но теперь она находится у нас в мастерской.

А как вы оказались на “Культпоходе”? Вы тогда уже были вместе?

Марина: Нет, мы тогда еще не были вместе (смеётся).

Алина: Марина была на “Культпоходе” в 2013, а потом сагитировала меня подать заявку в 2014, что я и сделала. Там я стала лауреатом по визуальному искусству. Я занималась проектом, связанным с мелом, ведь Дивногорье славится своими меловыми отложениями, в которых сложены целые пласты истории. У меня была небольшая серия работ. На “Культпоходе” интересно работать с экспертами и другими участниками - дается определенный толчок к дальнейшему развитию.  

Вас двоих связывает любовь к историческим изменениям?

Марина: Скорее, внимание к изменяющемуся миру. То, что было для наших родителей реальностью, сегодня для нас становится историей. Как тот завод, например. Нам интересно наблюдать за процессом жизни. В своей деятельности мы изучаем проблемы восприятия, вопросы реальности, времени и активно меняющегося мира.

Вы работаете еще где-нибудь, кроме мастерской?

Марина: Да, у нас есть такая работа. Я фрилансер, графический дизайнер, делаю иллюстрации. Днем я выполняю заказы на компьютере, а вечером работаю с живым материалом - с красками.

Алина: У меня совсем далекая от живописи работа. Я юрист и занимаюсь наукой, в частности медицинским правом, защитила диссертацию по этой отрасли. Лучший отдых - это смена деятельности. В моей голове все хорошо совмещается, проще, чем получается объяснить это.

Вы собираетесь начать зарабатывать с помощью своих арт-объектов? Или то, что происходит в мастерской служит только некоммерческим целям? 

Марина: Человек, который занимается искусством, и для него это важная часть жизни, может, и в идеале должен, получать материальные средства с помощью того, что он делает. Но другое дело, что мы с Алиной чувствуем себя свободно в этом плане, потому что у нас есть другие работы и нам не приходится делать искусство ради денег.

Алина: Если бы я даже зарабатывала деньги с помощью живописи, то все равно не отказалась бы от своей научной работы. Для меня не менее важна и интересна работа юристом. Я получаю удовольствие от разноплановых занятий.

Марина: Краски, анимация, видео-арт, фотография - я, как и Алина, не могу заниматься чем-то одним.

Сотрудничаете ли вы с Центром современного искусства, с Х.Л.А.М.ом? Или хотите быть автономными от всех?

Алина: Де-факто мы ведем автономную деятельность (смеётся). А вообще мы общаемся и были бы не против сотрудничать.

Марина: Хотелось бы осваивать разные площадки, а пока мы выставляемся в своей мастерской “Два окна”: иногда она работает как галерея.

Алина: У нас совсем недавно была выставка, и мы бы не хотели спешить, чтобы работа не происходила только ради выставки. Мы собираемся поработать достаточное время.

Марина: Около 10 лет (смеётся).

Алина: Ну, может быть, все-таки меньше. Пока происходит работа в голове, обмен мыслями, мы постоянно что-то рисуем, накапливаем идеи.

Недавняя выставка - это “У сторожа нет имени”? Как реагировали зрители, произошло что-нибудь, чего вы не ожидали?

Алина: В общем-то, мы ничего не ожидали. Я вообще по жизни стараюсь не строить себе каких-то планов и определенных ожиданий, чтобы удивляться и наслаждаться от того, что потом происходит. Однако впечатлило, что приходило так много человек в течение недели. Постоянно мы слышали отклики: 99% положительных отзывов, интерес к нашему творчеству, - это было для меня удивительно, потому что я не думала, что люди будут нам так открыты.

Марина: Причем большинство зрителей было нам не знакомо, и мы слышали от них приятные слова - мы понимаем, что не было предвзятого мнения. Насчет 1% - это была реакция друга, но ее можно не считать (смеётся). Когда мы только сняли мастерскую, то стали ходить в соседние цеха на экскурсии. Как-то наткнулись на переплетно-брошюровочный цех и поняли, что вот здесь творилась история; задумались, что происходит с этим местом, когда наблюдателя в нем нет. Мы посвятили выставку разным моментам взаимодействия наблюдателя с пространством заброшенной редакции и ее цехов. На картинах - абстракция и обрывки фотографий - реальность перемешивается с искусством.

Недавно прошла популярная “Усадьба Jazz”, где вы показали зрителям арт-объект, который давал им возможность поучаствовать в действии, побыть внутри искусства. Расскажите, из чего состояла эта композиция?

Марина: Мы рисовали на баннерной ткани, и с помощью металлической конструкции эта картина у нас держалась. Мы сначала нарисовали, а потом жестоко разрезали. Было очень жалко некоторым, но не мне (смотрит на подругу).

Вы не боялись, что кто-то не поймет, зачем вы разрезали свое творение?

Марина: Нет, не боялись. Главное, что мы делали это осознанно. Когда уверен в своей идее, нет страха.

Вы видели выставку Владимира Потапова “Свет”? (Девушки кивают головой)). Вы не задумывались, что у вас могли быть схожие мысли? Он ведь тоже хотел, чтобы зрители посмотрели сквозь его картины и стали участниками действия.

Алина: Наверное, да, раз он высказывал такую идею. Я, кстати, не задумывалась над этим - интересная мысль.

Какое ваше пророчество о судьбе “Коммуны”?

Марина: Будем делать шаманские танцы и проводить художественные ритуалы, чтобы “Коммуна” стала арт-центром. Об этом все мечтают, все грезят, и мы тоже. “Коммуна” уже становится таким подпольным арт-кластером. В бывшей редакции газеты есть не только наша мастерская, но и кружок набросков “Карандаш”, несколько репетиционных баз, необычный бар - эти части взаимодействуют между собой, поэтому можно сказать, что зачаток арт-кластера уже есть. А еще, когда идешь по лестницам наверх, в свою мастерскую, то испытываешь необычные эмоции от понимания, что здесь когда-то ходил и работал Платонов и другие великие люди.

От этого становится еще грустнее, что “Коммуна” долго время находилась в разрухе. Скажите, должен ли быть какой-то покровитель у провинциальных художников? Или развиться можно и самому?

Марина: Если ты хочешь что-то делать, то делаешь, несмотря ни на что. Даже без средств можно творить, если ты горишь своим делом. Если ты веришь в свою работу и делаешь ее хорошо, то постепенно у тебя появляется поддержка с разных сторон.

А как вы думаете, существует ли в Воронеже монополистическая культура?

Алина: Я стараюсь делать вещи, которые позволяют мне быть независимой от поддержки сторонних людей. Но я согласна с тем, что такая тенденция имеет место как в Воронеже, так и в других городах России. Это менталитет нашего государства, чтобы гражданское общество никак себя не проявляло. Мелкие низовые инициативы у нас не поддерживаются. Бесполезно как-то сетовать и страдать, лучше делать свою работу, как мы с Мариной, не ища каких-то покровителей.

Вы хотите ездить по другим городам со своими перформансами, выставками и проектами? Были ли уже такие попытки?

Алина: Пока мы ездили только в Курск. Там был фестиваль “Джазовая провинция”. Мы поехали туда нарисовать джазовых музыкантов. Для Курска даже этот перформанс был удивительным. Там немного похуже обстоит дело с современным искусством, чем в Воронеже. К нам подходили несколько студентов, выпускников художественного училища и выражали свое уважение, что мы не боимся показывать свое творчество. Они все боятся, как они говорили. А вообще мы собираемся еще поездить по другим городам.

Как вы относитесь к фестивалям стрит-арта? У нас проходил такой в позапрошлом году. Стали бы участвовать, если бы позвали?

Марина: Мы еще не экспериментировали со стрит-артом, делали только видео-проекции на стенах. Вообще было бы интересно попробовать, если бы пригласили. Представь, Алин, можно нарисовать что-нибудь и убежать!

Алина: Я это представляю себе так: нужно лезть куда-то наверх, дышать баллончиками, которые пахнуть не очень. А вообще, если бы Марина пошла и позвала с собой, то я бы тоже согласилась. У нас так всегда: Марина поддерживает меня, а я - её.

Ольга Козлова